Прощание с учителем
Вчера умер мой учитель Виктор Иванович Коршунов. Он руководил актёрским курсом Щепкинского училища, где я учился. Именно потому, что он взял меня на курс в 1980 году, я живу в Москве, стал актёром, а потом режиссёром и, вообще, общаюсь сегодня с вами… По сути, вся моя жизнь, начиная с семнадцати лет — событие за событием — раскручивалась от того действия, что тогда совершил Виктор Иванович.
Подумал, а сколько людей в нашей жизни своим существованием или поступками определили нашу судьбу? Или наша Судьба определила существование и поступки этих людей в нашей жизни?
Я помню Виктора Ивановича всегда в кожаной куртке, собранным и деловым. Долгие годы он был парторгом Малого театра, потом его директором. Это такое поколение. Оно не похоже на наше. Собранное. Строгое. Правильное. При нём я не мог расслабиться. Мы сидели на стульях, не облокачиваясь, и только с прямыми спинами. Один я раз я случайно зевнул на занятии — что потом было!.. Он всех нас учеников до последнего 4 курса называл только по фамилиям. И только вдруг кому-то обращался по имени — это надо было заслужить. Помню, когда после наказания (слегка шлёпнул по лицу) он вдруг на следующий день назвал меня «Игорь» — у меня выступили слёзы, и я готов был летать на крыльях. Я им восхищался — и как актёром и как личностью — и одновременно хотел быть от него свободным.
По окончании училища, уже сам став актёром, а потом режиссёром, я так ни разу и не пришёл на встречи его выпускников или его день рождения. Каждый раз находилась веская причина.
И однажды, в Малом театре мы столкнулись случайно, через много лет, на лестнице. Он назвал меня по имени и искренне тепло обнял — он меня помнил! Мне стало так хорошо, я это до сих пор помню…
Больше я его не видел. У меня появился другой учитель, которым я также восхищался, которого любил, и к которому также не смел близко пойти… Я закончил другой театральный институт, стал режиссёром, потом вообще ушёл из театра и долго там не появлялся… Я не видел, как Виктор Иванович старел. И не хотел видеть. Говорят, что с возрастом он стал сентиментальнее… Это возраст — я это понимаю. Но для меня он всегда был тем — 50-летним (столько сколько мне сейчас), крепким, партийным, в кожаной куртке, без изъяна.
Вчера он умер. Это должно было когда-то произойти. Ему было 85. Мои театральные педагоги живут долго — это такое поколение. Если они выжили в молодости — живут долго и активно до последней минуты. Я не хочу жить так, как жили они. Но почему-то, думая о них, мне стыдно, что каждый раз, когда они умирают, я далеко. Потому что, полуосознанно забывая их, я так освобождаюсь от любви к ним. Ибо она горька.
Виктор Иванович — один из последних из этого поколения. Один из последних личностей той эпохи. Сегодня я понял, что вместе с ним для меня окончательно умерла страна, которую я по-своему любил, и которой уже нет