Уже семь лет, как Леонард Коэн ушёл от нас. За несколько дней до известия о его смерти я слушал в самолёте его последний альбом и плакал, чувствуя, что он прощается с нами.
Он ушёл в 82 года. Достойно и красиво. Я не знаю, что чувствовал он в эти последние дни, как свидетельствуют, умер во сне, после падения, «смерть была внезапной, неожиданной и безмятежной» и о его смерти сообщили уже после похорон — но он подготовил меня к этому прощанию. Хотя и сейчас неожиданно плачу…
Леонард Коэн был для меня образцом того, как можно и нужно жить, и того, как можно красиво и мудро стареть. Его фото и видеозаписи в молодости кажутся милыми и забавными, но трогать, возбуждать и потрясать он начал, когда стал набирать возраст. И с этого времени он становился всё интереснее, аристократичнее, сексуальнее, глубже и ближе. Его голос стал завораживающим. А тексты, как я их понимал, интеллект, сексуальность и дразнящая сложность образов гармонизировались ироничной мудростью.
Мне кажется, я жил и общался с Коэном всю свою взрослую жизнь. И потеряв его я как бы второй раз потерял своего отца, с которым в старости они были почему-то очень похожи (хотя у моего папы не было ни капли еврейской крови), и оба умерли примерно в одном возрасте, после падения. Но Коэн оказался для меня не физическим, а эстетическим и духовным отцом, который учил меня жить и стареть на расстоянии — примером своей жизни.
Он ушёл в 82 года. Достойно и красиво. Я не знаю, что чувствовал он в эти последние дни, как свидетельствуют, умер во сне, после падения, «смерть была внезапной, неожиданной и безмятежной» и о его смерти сообщили уже после похорон — но он подготовил меня к этому прощанию. Хотя и сейчас неожиданно плачу…
Леонард Коэн был для меня образцом того, как можно и нужно жить, и того, как можно красиво и мудро стареть. Его фото и видеозаписи в молодости кажутся милыми и забавными, но трогать, возбуждать и потрясать он начал, когда стал набирать возраст. И с этого времени он становился всё интереснее, аристократичнее, сексуальнее, глубже и ближе. Его голос стал завораживающим. А тексты, как я их понимал, интеллект, сексуальность и дразнящая сложность образов гармонизировались ироничной мудростью.
Мне кажется, я жил и общался с Коэном всю свою взрослую жизнь. И потеряв его я как бы второй раз потерял своего отца, с которым в старости они были почему-то очень похожи (хотя у моего папы не было ни капли еврейской крови), и оба умерли примерно в одном возрасте, после падения. Но Коэн оказался для меня не физическим, а эстетическим и духовным отцом, который учил меня жить и стареть на расстоянии — примером своей жизни.
Он так жил: и духовные поиски, и алкоголь, и наркотики, и уединение на греческом острове, и пять лет в буддистском монастыре, и красивые женщины — любовницы и певицы, и секс — в жизни и текстах, и гитара в руках, и странные стихи, и концертные туры по всему свету, и бокал перед выходом на сцену, и песни на «бис» до глубокой ночи, и коврик на полу, и стильная шляпа, и аристократизм облика и поз, и хулиганство, и тысячи поцелуев, и еврейские молитвы, и эстетические протесты, и диалоги-споры с Ним, и юмор, и лукавая улыбка, и умиротворение, и умение прощаться — и этим учил меня, сам не зная об этом, как можно и нужно жить…
Наше первая встреча, моё первое неожиданное открытие — его «Take This Waltz»…
Наше прощание, через четверть века нашего знакомства и общения, с гением и родным мне человеком — «Treaty»…
За это время я достиг возраста, каким он был, когда я с ним познакомился. И где-то незримо все эти годы был рядом, с его всё понимающей лукавой улыбкой в уголках губ…
И сейчас он ушёл, попрощавшись… А я буду жить дальше, идти по своей жизни, вспоминая его музыку, голос, взгляд… И они так важны для меня сейчас, что мне нужно и хочется этим поделиться. С вами. И в этом — небольшая часть моей благодарности Леонарду Коэну, продолжение моего общения с ним, возможность вновь почувствовать его живым…
Наше первая встреча, моё первое неожиданное открытие — его «Take This Waltz»…
Наше прощание, через четверть века нашего знакомства и общения, с гением и родным мне человеком — «Treaty»…
За это время я достиг возраста, каким он был, когда я с ним познакомился. И где-то незримо все эти годы был рядом, с его всё понимающей лукавой улыбкой в уголках губ…
И сейчас он ушёл, попрощавшись… А я буду жить дальше, идти по своей жизни, вспоминая его музыку, голос, взгляд… И они так важны для меня сейчас, что мне нужно и хочется этим поделиться. С вами. И в этом — небольшая часть моей благодарности Леонарду Коэну, продолжение моего общения с ним, возможность вновь почувствовать его живым…