Юз Алешковский в конце восьмидесятых взорвал для меня язык литературы, доступных тем и классических образов.
Взорвал лживое советское прошлое, что еще недавно казалось нормальным.
Взорвал абсурдом, матом, юмором - наотмаш.
Потому я, начинающий режиссёр, на гитисовском курсе Ремеза и потом Захарова, с подачи всегда предлагающего новое Юрия Махаева, погрузится в его "Кенгуру", шалея и смеясь открывающейся свободе....
Прошло почти 35 лет. Уже нет Ремеза, Захарова, Махаева, того Ленкома, той Перестройки, тех надежд и той свободы... И вот уже год, как нет Юза Алешковского...
Я есть. Помню. А значит, они есть
Юз Алешковский:
"Матюкаюсь же я потому, что мат, русский мат, спасителен для меня лично в той зловонной камере, в которую попал наш могучий, свободный, великий и прочая и прочая язык. Загоняют его, беднягу, под нары кто попало: и пропагандисты из Цека, и вонючие газетчики, и поганые литераторы, и графоманы, и цензоры, и технократы гордые. Загоняют его в передовые статьи, в постановления, в протоколы допросов, в мертвые доклады на собраниях, съездах, митингах и конференциях, где он постепенно превращается в доходягу, потерявшего достоинство и здоровье, вышибают из него Дух! Но чувствую: не вышибут. Не вышибут!"
Взорвал лживое советское прошлое, что еще недавно казалось нормальным.
Взорвал абсурдом, матом, юмором - наотмаш.
Потому я, начинающий режиссёр, на гитисовском курсе Ремеза и потом Захарова, с подачи всегда предлагающего новое Юрия Махаева, погрузится в его "Кенгуру", шалея и смеясь открывающейся свободе....
Прошло почти 35 лет. Уже нет Ремеза, Захарова, Махаева, того Ленкома, той Перестройки, тех надежд и той свободы... И вот уже год, как нет Юза Алешковского...
Я есть. Помню. А значит, они есть
Юз Алешковский:
"Матюкаюсь же я потому, что мат, русский мат, спасителен для меня лично в той зловонной камере, в которую попал наш могучий, свободный, великий и прочая и прочая язык. Загоняют его, беднягу, под нары кто попало: и пропагандисты из Цека, и вонючие газетчики, и поганые литераторы, и графоманы, и цензоры, и технократы гордые. Загоняют его в передовые статьи, в постановления, в протоколы допросов, в мертвые доклады на собраниях, съездах, митингах и конференциях, где он постепенно превращается в доходягу, потерявшего достоинство и здоровье, вышибают из него Дух! Но чувствую: не вышибут. Не вышибут!"