Путешествия и беседы трёх мудрых старичков - мушкетёров: Клеймана, Норштейна и Уминского - с Солодниковым рождают во мне множество встречных мыслей и чувств.
Эти путешествия и беседы так важны! На сей раз - в Венеции. Среди услышанного, увиденного и откликнувшегося:
"Золото огрубляет все. Делает пустым" Действительно, на иконах с золотыми окладами я не вижу лиц Богоматери и святых. Они как бы исчезают. То же - при посещении богатых храмов, где много золота. Буть то кипрский монастырь Киккос или Успенский собор Смоленска. Золото убивает все, оставляя только себя.
Открытие Веронезе. Как и для Уминского с Клейманом Веронезе не был моим любимым художником, как и в целом живопись Венеции того времени, включая Тинторетто. Что-то большое добротное и среднее, не волнующее меня. И вдруг, как и для героев путешествия, открылся этот фрагмент откровения Христа ученику в окружении безразличного и занятого своими делами мира. И отвернувшаяся от них фигура слуги в золотом одеянии в центральной части над Христом... Как такой средний как красивые обои художник смог увидеть и создать такое? Себе сказал: будь внимательнее...
У могилы Бродского, который, кстати был крещён в католицизме и отпет в католическом храме. Хотя и говорил: "Я ещё тот христианин...", а писал пронзительные стихи о Рождестве. Напомню строку из его "Рожественского романса": "Плывет в тоске необъяснимой..." (В следующем посте опубликую моё прочтение "Рождественского романса")
Уминский: " Христианство - это необъяснимая тоска"
И в завершение - так важно и так точно. На вопрос Норштейна об искусстве. Уминский: "У искусства нет цели. Искусство, не имеющее цели, делает человека свободным"
P.S. Надеюсь, смотря и слушая внимательно, вы откроете иные и свои смыслы: