Я открыл Коэна — впервые и на всю жизнь — когда увидел его всё понимающие глаза, ироничную улыбку в уголках губ, поющих красавиц на его плече в клипе «Сlosing Time».

«Время закрытия» бурной жизни бара, любовной истории или всей жизни, пропитанное сексом, алкоголем, дымом и любовью. Лихое отчаянье рождающихся и умирающих человеческих историй, вращающихся в воздухе тел и одежды, слияния и одиночества, танцев и объятий — и внутри этого, создавший этот мир, мудрый и печальный Коэн, понимающий, что для всех наступает время закрытия.

«Да, мы пьем и танцуем,
И оркестр действительно звучит.
И от Джонни Уолкера вскипает разум
И моя самая милая спутница,
Она — Ангел Сострадания.
Полмира трется о ее бедро.
И каждый пьяница, каждый танцор
Обращают к ней счастливое лицо, чтобы поблагодарить.
Скрипач играет что-то величественное,
Все женщины разрывают свои блузки,
И мужчины танцуют польку.
И найден партнер, и потерян партнер
И не оберешься хлопот, когда скрипач закончит.
Это время закрытия.
Да, женщины рвут на себе блузки,
И мужчины танцуют польку,
И найден партнер, и потерян партнер,
и хлопот не оберешься, когда скрипач закончит.
Это время закрытия.

Да, мы одиноки, мы романтичны,
и сидр смешивается с кислотой.
И Дух Святой кричит: „Где бифштекс?“
И луна плавает обнаженной,
И летняя ночь благоухает,
Очень надеясь на освобождение.
Так что мы боремся, и мы шатаемся
Вниз — до змей и вверх — по лестнице
На башню, где перезвон в благословенные часы.
И я клянусь, это случится как-то так:
Вздох, плач, жадный поцелуй.
Врата Любви, они раздвинулись на дюйм.
Я не скажу, что многое с тех пор произошло,
Но уже время закрытия.

И я клянусь, это случится как-то так:
Вздох, плач, жадный поцелуй
Врата Любви, они раздвинулись на дюйм
Я не скажу, что многое с тех пор произошло
Но уже время закрытия.

Я любил тебя за твою красоту
Но что меня не одурачило:
Ты была здесь из-за своей красоты.
И я любил тебя за твое тело
Есть голос, который обращается ко мне как голос Бога
Указывая, указывая, указывая, что твое тело — это и правда ты.
И я любил тебя, когда наша любовь была благословенной.
И я люблю тебя сейчас, когда ничего не осталось
Лишь грусть и чувство что время истекло.
И я потерял тебя, с тех пор, как это место разбито.
И мне все равно, что будет дальше.
На вид — свобода, на деле — смерть.
И есть что-то между ними, я полагаю,
Это время закрытия

Да, я потерял тебя, с тех пор как место разрушено
Ветрами перемен и сорняками секса.
На вид — свобода, на деле — смерть.
И есть что-то между ними, я полагаю,
Это время закрытия

Да, мы пьем и танцуем,
Но ничего в действительности не происходит
И это место мертво, как Небеса субботним вечером
И моя самая близкая подружка
Делает меня неуклюжим, делает меня смеющимся
Ей — сто лет, но она — носит
что-то облегающее.
И я поднимаю свой бокал за Ужасную Правду,
Которую вы не можете открыть Ушам Молодости,
Кроме того, чтобы сказать, это она не стоит ломаного гроша.
И все это проклятое место снова сходит с ума
И оно и для Сатаны, и для Христа.
Но Босс не любит это головокружительные высоты
И мы разрушены в слепящем свете,
разрушены в слепящем свете
Времени закрытия.

И все проклятое место снова сходит с ума,
И оно и для Сатаны, и для Христа.
Но Босс не любит это головокружительные высоты
И мы разрушены в слепящем свете,
разрушены в слепящем свете
Времени закрытия

О, женщины рвут свои блузки
И мужчины танцуют польку.
Это время закрытия.
И партнер найден, партнер потерян
И хлопот не оберешься, когда скрипач закончит.
Это время закрытия.
И я клянусь, это случится как-то так:
Вздох, плач, жадный поцелуй
Это время закрытия
Врата Любви, они раздвинулись на дюйм.
Я не скажу, что многое с тех пор произошло,
Лишь Время закрытия.
Я любил тебя, когда наша любовь была благословенной.
И я люблю тебя сейчас, когда ничего не осталось
Лишь время закрытия»
(перевод Олега Жильцова).

Часто на концертах Коэн пел эту песню в завершение основной программы и, подпрыгивая и пританцовывая, покидал сцену, оставляя на ней уже других молодых красавиц, а потом возвращался под аплодисменты и скандирование публики, и пел «на бис» ещё примерно такую же по длительности программу. В свои почти 80 лет он ездил по всему миру, не отдыхал и не экономил сил, не убегал после каждой песни, чтобы звали обратно, а пел более трёх часов, оставаясь на сцене, на полную, искренне, проживая, сколько мог, возможно, черпая свои силы и вдохновение из осознания, что уже и его «время закрытия» близко